texcontem

Игорь Бойков. А тем временем в Дагестане... Легализация ваххабизма началась?

12.08.2008

Игорь Бойков. А тем временем в Дагестане... Легализация ваххабизма началась?
23 июля в политической жизни Дагестана (да и всей России) произошло значимое (но проигнорированное федеральными СМИ) событие. В этот день в Махачкале на заседании антитеррористической комиссии глава УФСБ Республики Дагестан Вячеслав Шаньшин публично признался в том, что власть проигрывает идеологическую войну бандподполью ваххабитов. В первую очередь, потому что не способна предложить никакой внятной контридеи. И посетовал на то, что народ в массе предпочитает верить ваххабитским агитаторам, а не официальным СМИ (газета "Черновик", №31 от 1.08.2008 г., "Идеология ИКС", с.5).
Столь откровенное признание, сделанное высокопоставленным силовиком, в условиях медведевско-путинской РФ выглядит чем-то из ряда вон выходящим. Ещё никогда со времён ельцинского правления эта публика - даже после "Норд-Оста" или Беслана! - не признавалась в своем бессилии публично. Наоборот, даже после самых кровавых терактов, предотвратить которые спецслужбы оказывались не в состоянии, мы слышали одну и ту же заезженную пластинку: "Всё под контролем".
Наблюдая из года в год эту привычную картину, не раз приходилось задаваться вопросом: "Они что, зазомбированные, напрочь утратившие чувство реальности люди, или бесстыжие лгуны, не моргнув глазом, объявляющие "чёрное" "белым"?
Как мы видим на примере Шаньшина, даже в условиях тотальной лжи сурковского агитпропа, есть ещё в силовых ведомствах люди, демонстрирующие некоторую способность к самостоятельным умозаключениям.
Но признание Вячеслава Шаньшина ценно не только и не столько своей откровенностью. На фоне бесконечных сводок с фронта необъявленной дагестанской гражданской войны, является ещё и симптоматичным. Причём, это - очень и очень скверный симптом. Он может свидетельствовать о начальной стадии современной кавказской общественно-политической болезни - "кадыровизации", - эпидемия которой на сей раз может вспыхнуть в Республике Дагестан.
На такие тягостные размышления наводит и высказывание президента республики Муху Алиева, сделанное им на заседании антитеррористической комиссии: "Что это за люди? (то есть, ваххабиты - И.Б.) Бандитов там больше или людей, имеющих что-то общее с религией?" (Там же).
То есть, исходя из смысла сказанного, получается, что М.Алиев, являющийся на словах активным противником бандподполья ещё с конца 90-х, так и не нашёл для себя однозначного ответа на свой вопрос.
Так что же это такое в действительности: политизированная уголовщина или воинствующее религиозное движение с оружием в руках? Руководитель республики публично признаётся в том, что толком не понимает, с кем и с чем он борется? А глава субъекта федерации не понимает, чего ж тогда требовать от чиновников рангом пониже?
А главное: почему такие речи зазвучали именно сейчас?
В унисон с президентом высказался и министр по национальной политике и внешним связям Республики Дагестан Эдуард Уразаев. На встрече с представителями муниципальных СМИ, проходившей в Махачкале также 23 июля, он пошёл даже дальше Муху Гимбатовича. Если закалённый аппаратчик, последний 1-й секретарь Дагестанского обкома КПСС, а ныне президент республики Алиев лишь задавался риторическим вопросом о том, кто ж такие эти, так сказать, "лесные братья", то министр Уразаев прямо заявил, что не исключает диалога с "той стороной". И даже поинтересовался у собравшихся журналистов: кто, по их мнению, может выступить переговорщиком со стороны "лесных"? Ни больше, ни меньше!
До последнего момента официальную точку зрения на проблему борьбы с радикальными исламистами чаще всего озвучивал министр МВД Адильгерей Магомедтагиров на своих пресс-конференциях, посвящённых очередному штурму квартиры или частного дома с ваххабитами. Из года в год мы слышали от него приблизительно одно и то же: мол, последняя организованная ячейка ваххабитов уничтожена, остались лишь несколько мелких и разрозненных групп, их ликвидация - это лишь вопрос времени и т.д. и т.п.
И вот вдруг оказывается, что ваххабитов после бесчисленного количества штурмов и "побед" осталось вовсе не несколько разрозненных групп, а значительно больше. Причём настолько больше, что представители власти уже запускают пробные шары: а не начать ли с ними переговоры ради того, чтобы, наконец, перестала литься кровь дагестанцев?
Чем объяснить сию "метаморфозу" со стороны дагестанской власти? Это всего лишь коррекция риторики или метаморфоза действительно имеет место и свидетельствует о намерении совершить политический поворот на 180 градусов?
И Муху Алиев, и Эдуард Уразаев являются весьма опытными и осторожными в высказываниях чиновниками. Можно не сомневаться в том, что они никогда бы не стали высказываться столь однозначно, если бы их не опередил... "национальный лидер" Владимир Путин. Он заявил недавно, что ваххабизм, на самом деле, не столь уж и плохая конфессия (?!), а ваххабиты бывают не только плохие, но и хорошие. Такое заявление премьер-министра страны в условиях существующего "властного вертикала" автоматически даёт добро на "миротворческие инициативы" на местах. А чиновники (президенты республик в составе РФ и их министры) - что русские, что дагестанские - всегда держат нос по ветру.
Здесь по ассоциации вспоминается аналогичное и памятное высказывание другого "государственного мужа" РФ - в ту пору силовика - Сергея Степашина (ныне председателя Счётной палаты РФ), сделанное им во время визита в Дагестан осенью 98-го. Тогда, напомню, два даргинских аула Карамахи и Чабанмахи объявили о своём выходе из-под юрисдикции дагестанского и российского законодательства и провозгласили на своей территории шариатское государство. Кроме прочего, Кадарская зона тогда стала перевалочным пунктом по купле-продаже оружия и рабов. И вот прилетевший в Республику Дагестан Степашин с апломбом (возможно сдуру) публично заявил: мол, кадарские ваххабиты - это замечательные мирные люди, выращивающие капусту и поднимающие тем самым экономику России. Надо понимать, он полагал, что интенсивно возводящиеся вокруг обоих аулов укрепления, блиндажи и ходы сообщения предназначены исключительно для хранения сельхозпродукции.
Меньше чем через год, в августе 99-го, в Дагестане вспыхнула кровопролитная война, инспирированная, помимо прочих факторов, деятельностью местных бородатых ваххабитских "овощеводов". В те дни непрошибаемый апломб Сергея Степашина как корова языком слизала, что было заметно даже по ТВ. "Мы можем потерять Дагестан",- жалко пролепетал он за несколько дней до своей отставки с поста премьер-министра.
Прошло девять лет.
И снова в Дагестане де-факто идёт война, на сей раз необъявленная и ползучая. Снова в горах существует неподконтрольный Махачкале шариатский анклав - на этот раз аварский аул Гимры. Там, кстати, по распоряжению Муху Алиева 1 августа был внезапно отменён режим контртеррористической операции, хотя вроде как никто из активных членов бандподполья, за исключением сдавшегося Бамматхана Шейхова, арестован так и не был.
И снова высокопоставленный федеральный чиновник - снова премьер-министр, но на этот раз Владимир Путин, образно выражаясь, "даёт добро" ваххабитам. Предчувствия становятся тем более недобрыми, что эстафету у него подхватили и дагестанские должностные лица. В 99-м, напомню, ни о каких переговорах с "той стороной" они не заикались. Тогда, но не теперь.
Российское общество должно отнестись к этим "инициативам" высших официальных лиц Республики Дагестан максимально серьёзно. Потому что мы прекрасно помним, как в своё время начиналась "кадыровизация" Чечни. Тогда тоже раздавались речи о том, что война, мол, может закончиться лишь тогда, когда стороны начнут "политический диалог" и тысячи боевиков, якобы не замаравших себя тяжкими преступлениями (интересно, как можно это определить в условиях войны чисто юридически?) получат амнистию.
Итог перед глазами: вся Россия вкушает плоды победы, проданной властью чеченским боевикам. Причём, не проигранной войны (войну-то как раз российская армия выиграла), а именно проданной победы. Массовая легализация боевиков и внедрение их во властные структуры Чечни породили такое квазигосударственное образование на территории России, чьи аппетиты (причём, судя по заявлениям некоторых парламентских лидеров в Чечне, уже не только финансовые, но и территориальные), растут не по дням, а по часам.
И никакого выхода из создавшегося положения в условиях существующей российской общественно-политической модели нет, и не может быть в принципе.
Такая же участь, по-видимому, уготована и Республике Дагестан. Не секрет, что вслед за гипотетическими переговорами с боевиками последуют амнистии, вслед за амнистиями - легализация части боевиков и их лидеров во властных структурах республики. И далее - по списку.
Разумеется, до реализации подобного сценария пока ещё далеко, и столь однозначные выводы нельзя делать лишь по итогам выступлений на заседании одной лишь Антитеррористической комиссии, да встречи с журналистами. Тем более, что сдавшийся в феврале 2008 г. в Гимрах Бамматхан Шейхов несмотря на гарантии президента и министра МВД РД амнистии так и не получил. Но при этом нельзя забывать, что сама общественно-политическая ситуация в Дагестане во многом подталкивает власти к именно к поиску компромисса с "лесными". Глава УФСБ Дагестана Шаньшин сказал ведь чистую правду: власти действительно проигрывают идеологическую войну ваххабитам.
И не могут не проигрывать, хотя бы потому что у тех есть, хоть и агрессивно-примитивная, но идея, а у властей, что у дагестанских, что у российских, идеи нет вообще никакой. Культ воровства, лжи и вседозволенности власть имущих не может составить идеологической конкуренции ваххабизму в принципе. Те, кстати, это прекрасно понимают. И именно поэтому сместили акценты в своей пропаганде с религиозных на социальные аспекты.
Ваххабитские агитаторы ведут в народной среде такую пропаганду: "В Дагестане власть насквозь коррумпированная, чиновники - продажные, официальное духовенство - лицемерное, менты - беспредельные. Это всё оттого, что народ отошёл от истинной религии и позволяет править собой мунафикам и муртадам. Есть лишь один выход - исламское государство, в котором все будут жить по законам шариата. А для того, чтобы создать такое государство, надо вести джихад". Выводы из этого напрашиваются сами собой.
Противопоставить что-либо вразумительное данному примитивному - но именно поэтому эффективному - пропагандистскому постулату дагестанские чиновники не могут. Во многом, потому что обвинения бандподполья в воровстве и мздоимстве, в целом, справедливы. Получается, что властям и отвечать по большому счёту нечего. Они и не могут ответить.
На эти обвинения (из уст остатков оппозиции) нечего возразить и кремлёвским чиновникам. Но в русской части Российской Федерации никто не ставит вопрос столь радикально и жёстко, как ставят его ваххабиты в Дагестане. Ситуация выглядит тупиковой.
Правда, у медали, как известно, есть и обратная сторона. У некоторых может создаться впечатление, что нашумевшие заявления вышеназванных дагестанских должностных лиц имеют и ещё одну тайную стратегическую цель: создав в глазах Кремля видимость "возможного диалога" с бандподпольем, испугать Кремль и выбить из Москвы дополнительные дотации. Если учесть многолетние реалии политики руководителей республик Северного Кавказа по отношению к федеральному центру, то придется признать, что и эта версия тоже имеет право на существование.
г. Махачкала