http://expert.ru/printissues/russian_reporter/2008/38/terror_v_ingushetii/

[texcontem]

Убийства

В местном офисе правозащитного центра «Мемориал» у меня назначены встречи с родственниками убитых. Первый — мужичок в измазанной краской рабочей одежде, Башир Чапанов. 1 февраля 2008 года прямо на улице среди бела дня застрелили его младшего брата, студента-экономиста Юсупа. Башир скованно садится и начинает монотонно рассказывать, куда Юсуп ходил в тот день — в мечеть, отдать долг на рынок, к зубному:

— Он вышел оттуда, а там елки растут. И за этими елками они его ждали. Окликнули и расстреляли из автоматов. Он упал, потом попытался подняться, один сзади подошел и из пистолета в затылок выстрелил. Я на работе был, услышал выстрелы, прибежал, там оцепление, не пускают, но по одежде узнал брата. Видел, как один мент взял у него пистолет с груди. А он в белой рубашке был, брюках — где он его нес?! Просто так убили, ни за что. А он такой парень был! Не пил, не курил, в мечеть ходил. Ты хоть раз слышал, чтобы убили такого, который по б…м ходит, пьет, ворует? Никогда! Потому что менты эти, фээсбэшники — они сами такие. Хотите пить у себя в России — пейте, только нас в покое оставьте. Путин говорит — «нетрадиционный ислам». Какое твое дело? Ты что, мусульманин? Ислам — он один, он чистый, не трогай его. Построй стену между нами, как в Израиле, только чтобы вас не видеть!.. — Башир уже весь дрожит, у него истерика, он забыл, что я тоже русский.

Русская учительница Вера Драганчук держит фотографии убитых неизвестными членов своей семьи

— По телевизору сказали, что Юсуп был боевиком. Пришли к нам домой, переломали все, ничего не нашли. Только камуфляжную футболку в шкафу. «Где взяли?» Мать говорит: «На рынке купила. Три штуки». Ушли они — мать взяла все эти футболки, сожгла на костре: «А то всех сыновей у меня убьют». Я подал заявление — без толку. Но ничего… — лицо Башира становится серым, как маска, он старается унять дрожь, только губы трясутся.

— Я собрал все документы, — Башир кладет ладонь на стол, словно показывает: вот они, документы, — и отправил Аллаху. Они думали, я возьму автомат, но я не буду. Потому что они не знают, но я знаю: смерть всех уравняет — сильных, слабых, умных, глупых, красивых, некрасивых. Все встанем перед судом — и Он разберется. Не они, так их дети ответят…

Когда Башир уходит, я говорю, что он, кажется, чудом не взял автомат.

— Да, может, и взял бы, — отвечает «мемориалец» Альберт Хантыгов. — Если бы был выход на подполье. Он прибежал к нам сразу после этого — весь в крови, в шоке, растерянный, спрашивает нас: «Что делать?!» В первый момент человек на все способен.

—  А почему стали убивать?

— Да проще, не надо выбивать показания, возиться. Дела стало шить труднее, адвокаты научились работать. Никто же  нормального следствия не ведет, все под пытками — на суде дела разваливаются, отчитываться нечем. А убьешь — вот тебе готовый боевик, нераскрытые преступления на него можно списать. Пресс-релиз написал — и готово.

Мать держит портрет своего пропавшего сына Ибрагима Газдиева, «Ибрашка» поехал за продуктами, неизвестные его затолкали в «Газель» и больше родственники его не видели

Отстреливают в основном молодых ваххабитов. Они называют себя сторонниками чистого ислама — салафитами. Простые мусульмане в теологических тонкостях не очень разбираются. Силовики не без основания считают, что это идеология джихада «Аль-Каиды». Идея такая: боевики — ваххабиты, значит, ваххабиты — боевики. МВД составляет их списки, участковым дают задание их выявлять — как в голову взбредет. А потом эти списки становятся расстрельными. На самом деле салафитов довольно много. Молодежи хочется чего-то свежего, ясных ориентиров. Парень бросает пить, курить, начинает регулярно молиться, читать Коран — чувствует, что он лучше этого гнилого мира. Тут его и убивают. Снизить популярность ваххабизма этим невозможно. Люди думают: «Раз за ислам убивают — значит, это мученики, значит, правда, неверные с нами воюют». И молодежь идет в боевики.

— Ты пытаешься понять, почему кого-то убили, — говорит «мемориалец» Тимур Акиев. — А не надо искать логику там, где ее нет. Знаешь, как все устроено? Большинство фээсбэшников — прикомандированные, служат тут по полгода. Им звонят, говорят: «Выезжайте туда-то, есть информация, что там боевики». Они приезжают, оцепляют дом, врываются. Если страшно — начинают стрелять. Убили — надо оружие подложить. Раз пришли — надо забрать кого-то.

— А кто такие эти боевики?

— А никто не знает. Кто-то считает, что их вообще нет, что милицию отстреливают родственники убитых. А кто-то — что это хорошо организованная партизанская армия. Но, судя по всему, это классически устроенное подполье: члены группы знают только друг друга, командиры знают только своего начальника. Одно точно: у них все в порядке с информацией. Они расстреливают милиционеров в центре города, среди бела дня и спокойно растворяются, план «Перехват» ни разу ничего не дал! Два раза менты убили нападавших — вот и все. Они прекрасно знают, какие машины обстреливать, хотя силовики ездят на гражданских. Если речь идет о местных милиционерах, я понимаю: тут все друг друга знают, выяснить адрес, отследить — не проблема. Но вот недавно был случай: русские офицеры МВД на «рено» ехали из Владикавказа в Моздок и решили срезать через Ингушетию. Их убили. Откуда боевики узнали, что это менты? Видимо, на каком-то посту у них проверили документы и позвонили боевикам. Или, например, бомба, которая взрывается на охраняемой стоянке под окнами кабинета министра внутренних дел. Как она там оказалась?

Менты

Вечером мы идем в гости к знакомому милиционеру. Когда заходим во двор, хозяин, еще в форме после работы, болтает с домашними. При виде формы я инстинктивно пугаюсь и в шутку говорю ему об этом.

Шестилетний Рахим Амриев, погибший в результате зачистки. Фото сделано на мобильный телефон отцом мальчика

— Напрасно. Сейчас не нас боятся, сейчас мы боимся.

Магомед — красивый смуглый сдержанный мужик лет сорока. С мягким юмором. Его совсем молоденькая жена накрывает на стол — вайнахи поздно женятся. На стене в уголке картины — Аушев при параде. Магомед достает из шкафчика коньяк, непривычный в мусульманском доме. Спрашиваю, правда ли, что милиционеры массово увольняются из органов.

— Ну, не так массово, как на «Ингушетии.ру» пишут, но, конечно. У нас в отряде за месяц из сорока человек шестеро уволились. За что рисковать-то? За эти гроши?

— А за что убивают милиционеров?

— Да за то, что форму носим. Ну, кого-то по кровной мести, за родственника, кому-то боевики мстят, что он с ними борется. А так — просто потому, что под руку попался. Вот трех стажеров расстреляли, которые по две недели отслужили — за что?

— А кто такие боевики?

— А кто знает? Мне кажется, это вообще все специально делается. Вон Алихан Долгиев, командир ОМОНа, был с боевиками, когда было нападение в 2004 году. Его опознали, забрали во Владикавказ, три месяца держали — и отпустили, типа нет против него ничего. А потом он какого-то сотрудника застрелить пытался, но тот резвее оказался и убил его. Смотрят — это Долгиев: амуниция у него, снайперская винтовка. Или вот ребята рассказывают: ориентировка на машину, замечена при обстреле. Ее останавливают — там сидит русский парень в ингушской шапочке, показывает удостоверение ФСБ. А у него там сзади полная машина автоматов.

— И что?

— Ничего, отпустили. Что ты ему сделаешь? Те, кто принципиальность проявлял, больше не работают. Про Мурзабекова знаете историю? В прошлом году боевики убили семью Драганчук, русской учительницы. Через пару дней фээсбэшники на улице застрелили ее ученика, Апти Далакова, молоденького паренька — прямо на улице, вокруг женщины с колясками. При всех положили ему пистолет, сфотографировали — хотели его боевиком объявить и свалить на него все. Но тут наш ОМОН подъехал. Наставили друг на друга автоматы, орут. Те в штатском, документы не показывают. А вокруг толпа собралась — видели же все, как убили, готовы были их разорвать. Омоновцы не дали — те отдали оружие, их в Карабулакский ГОВД доставили. Там тоже скандал был: начальник, Ахмед Мурзабеков, кого-то из них побил. Стали обыскивать — нашли удостоверения ФСБ у всех на фальшивые имена: у русских ингушские фамилии. Через пару часов из Магаса приехало их начальство — всех освободили, оружие отдали.

Рамзан Амриев со своей женой Раисой возле того, что осталось от их дома в результате спецоперации федеральных сил. Их шестилетний сын был убит осколками при обстреле дома. Прокуратура было завела уголовное дело по факту гибели ребенка, но впоследствии Амриев подписал бумагу: «Не имею претензий…»

Потом прилетел Козак из Москвы, устроил разнос, сказал, что Мурзабеков предатель, пособник боевиков. Его уволили, а недавно застрелили. Считается, что боевики — а ты поди проверь. А он же долг выполнял, задержал убийц. Откуда он знал, что они из ФСБ, если они удостоверения в трусах прятали? Как их вообще отличать-то? Они гоняют в тонированных машинах без номеров — и боевики тоже. Боевик надел чистый камуфляж, маску, говорит: «Спецназ ГРУ, документы!» Предъявишь — а он тебя застрелит. Костоева, министра, в 2004 году так ведь убили: они выставили свои посты, а он ехал в Назрань. Его останавливают, он выскочил: «Да вы чего, я министр!» — «Ага, вот ты-то нам и нужен!»

— Не любят у вас ФСБ, значит?

— А за что их особо любить-то? Они в казармах сидят, а мы-то по улицам ходим, нас убивают. Они убьют кого-нибудь — а нам грязную работу, кишки собирать. А когда операция идет, нас не подпускают. Была зачистка в Али-Юрте, приехал министр Медов, а ему солдат говорит: «Нет приказа пускать». И он назад поехал, как мальчик.

— Не доверяют они вам?

— Да и правильно делают на самом деле. То, что у нас есть «кроты», — это все знают. Министр недавно на совещании прямо говорил: «Я знаю, что среди вас есть предатели, будем бороться…»

Comments

[hyppopotam.livejournal.com]

По автору этой пропаганды плачет тюрьма.
Все русские у него террористы с удостоверениями ФСБ на ингушские фамилии. А парни разгуливающие с оружием сплошь честные студенты-экономисты, а бороды ваххабитские им злые ФСБшники подклеивают!

Комедия. Если бы не было так грустно.

Зеркало, блин...

[hyppopotam.livejournal.com]

Парень бросает пить, курить, начинает регулярно молиться, читать Коран — чувствует, что он лучше этого гнилого мира. Тут его и убивают. Снизить популярность ваххабизма этим невозможно. Люди думают: «Раз за ислам убивают — значит, это мученики, значит, правда, неверные с нами воюют». И молодежь идет в боевики.

Парень бросает пить, курить, начинает регулярно заниматься спортом, читай Майн Кампф - чувствует, что он лучше этого гнилого мира. Тут его и сажают. Снизить популярность национал-социализма этим невозможно. Люди думают: «Раз за то что он русский его сажают — значит это заговор власти, значит, правда, чурки с нами воюют». И молодёжь идёт в скинхеды.